Действующие лица:
Пилат — прокуратор
Прокула — его жена
Иосиф, Никодим-члены синедриона.
Иоанна — жена домоправителя Пилата.
Центурион — начальник римской армии.
Саддукей
Александр — невольник Прокулы.
Вартимей — поселянин.
Первая, вторая женщины;
Первый, второй фарисеи.
Сцена первая. Иерусалим.
Слышится шум голосов: Осанна, благословен Давидов Сын, слава в вышних…
Кто это?
Сад. (презрительно): Галилеянин. Пророк. То Иисус из Назарета.
1 ж.: Смотри, вот след копыт Его ослицы.
2 ж.: Я подстилала свой платок. По нему она ступала со своим осленком.
1 ж.: Дай мне платок, отдай.
2 ж.: О нет, его я на память о Пророке сохраню.
Варт.: Я опоздал. Дождусь здесь. Он здесь пройдет в Вифанию, обратно. К ученикам
Его пристану и я и на Себя позволит наглядеться Божественный, вернувший
зренье мне.
Сад.: Обманщик Он. охота же вам верить, что нищий свергнет кесарево иго.
Варт.: Но и Давид не знатного был рода. Вчера — пастух, назавтра стал царем.
1 фар.: Презренный. Галилейского бродягу с царем Давидом сравниваешь ты.
1 ж.: Он бесноватых укрощает словом.
2 ж.: Он прокаженным зрение дает.
1 ж. : Учитель даже мертвых воскрешает.
Сад.: То россказни. Одни глупцы лишь в наше время способны верить в чудеса.
1 ж.: Но как не верить, если всенародно слепорожденному отверз Он очи.
2 ж.: Вчера в Вифании я видела: восстал мертвец по слову Иисуса.
1 ж.: Зачем ходить далеко, Вартимей, скажи мне, как тебя в Иерихоне избавил Он от
слепоты твоей.
Варт.: На молотьбе глаза я засорил — и ослеп. Пришлось мне милостыней жить. Раз, сидя у
ворот Иерихона, я Имя Иисуса Назорея различил. Бегу к Нему, колени преклоняю и
слышу голос ласковый и тихий: «Чего ты хочешь от Меня?» «Учитель, чтоб прозреть
мне.» И тот же дивный голос раздался: «Иди, тебя твоя спасает вера!» — и я прозрел.
2 ж.: Ну как ему не верить?
Сад.: Вольно вам верить нищему, бродяге.
1 фар.: Учитель ваш обманщик, обольститель, а не Пророк и не Давидов Сын.
Варт.: Он оскорбил Учителя.
1 жен.: Пророка бесчестит он.
(Ругаются.)
Сцена вторая. Выходят Иосиф и Никодим.
Ник.: Сбылись слова Захарии — пророка: «Ликуй от радости. Ликуй и торжествуй Ерусалим.
К тебе грядет твой Избавитель, Царь твой.» Господь уже тогда внушил мне, что Он от
Бога посланный Учитель. Уже тогда я тайно ночью темной к Нему пошел. Он говорил,
что царства Божия тот не увидит, кто не родится свыше от воды и духа. Дух дышет
там где хочет, голос Духа мы слышим и не ведаем, откуда приходит и куда уходит Он.
Так бывает со всяким, кто от Духа рожден.
Иос.: Как глубоко мне в душу западают Его проникновенные слова. Ты повторяешь их с
благоговеньем. Три долгих года в сердце носишь их. Народ признал Мессию в Иисусе.
Но наши фарисеи, саддукеи, законники и книжники навряд народную в Него разделяют
веру. Не по душе им проповедь Его. Учение любви и всепрощенья не привлечем того,
кто сердцем черств. А гордость их, корысть и лицемерье суровых не потерпит
обличений. В среде синедриона злоба зреет, борьба идет не на живот, а на смерть. И
должен в ней погибнуть Иисус.
Входят Саддукей, фарисеи. Не замечают Никодима и Иосифа.
1 Фар.: Что случилось?
Сад.: Тот, бесом одержимый, Галилейский Пророк, а попросту бродяга, нищий
стал разглагольствовать, напоминая толпе слова Исаия пророка: «Для всех народов
будет дом Мой домом молитвы, вы же сотворили в нем вертеп разбойников».
2 Фар.: Нет, это слишком. Пора унять Его.
1 Фар.: Какая дерзость!
2 Фар.: Расправиться бы с Ним. Не лучше ли для избранного народа, чтоб галилеянин один
погиб, чем гибнуть всем из-за Него?
1 Фар.: Конечно!
2 Фар.: Смерть Назорею!
1 Фар.: На смерть!
Сад.: Вы ничего не смыслите. И тронуть теперь вам не дадут Его. Народ Им только лишь и
бредит.
2 Фар.: в полголоса Тайком…
1 Фар.: В потьмах…
Сад.: Внезапно схватим Иисуса.
1 Фар.: Сведем к первосвященнику на суд.
2 Фар.: Свидетелей найдем.
1 Фар.: Вину подыщем.
2 Фар.: И к смерти без труда приговорим.
Иос.: Какая низость!
Ник.: Молчи. Зачем нам связываться с ними.
Сад.: И эта толпа, за Ним сегодня бежавшая, как за своим Царем, боготворившая Его,
поверит пославшим осудить их Мессию и будет казни требовать Его.
2 Фар.: Да, да, ты прав, народ непостоянен и переменчив, как весной погода.
Сад.: Среди Его учеников знаком мне один, по имени Иуда Искариот. Звон серебра ушам его
милее, чем слова ученья о бескорыстии. Я посулил Иуде этот сладкий звон.
1,2 Ф.: С тобою мы готовы быть заодно.
Сцена третья.
Прок.: Откуда Он? Кто мать Его, отец? Что знаешь ты про них?
Иоан.: Из Галилеи они. Их город — Назарет. Отец давно уж умер. Говорят, что был он из рода
славного царя Давида. Он в бедности и родился, и жил, был плотником и научил и
Сына тому же ремеслу. И после смерти отца один у матери остался.
Прок.: Но главное хочу я знать! Чему же Он учит?
Иоан.: К покаянию Он зовет. Любить врагов Он нам повелевает и ближнего, как самого себя.
Входит Вартимей
Варт.: О, наконец, Тебя я вновь увижу! Я услыхал Твое святое слово и ужаснулся мрака своего.
Ты, мне глаза телесные раскрывший, раскрой теперь духовные мне очи и душу просвети.
вбегает Александр
Ал.: Вчера в роще Гефсиманской вдруг толпа мне преградила путь. То были слуги
первосвященника. Я их узнал при свете факелов. Не видно было, кого вели они.
Уходят. Входит Иосиф.
Иос.: Послушай, Прокула, в роще Гефсиманской минувшей ночью схвачен Иисус. Ужасное
свершилось: Иисуса судили в эту ночь в синедрионе, и к смертной казни Он приговорен.
входит Пилат, Центурион
Иос.: Я госпожу пришел предупредить, что, ослепленный завистью и злобой, синедрион
великий к лютой казни приговорив Невинного, к тебе Его на суд представит в это утро.
Пил.: Кто Он такой?
Иос.: О Нем не раз, наверно слыхал ты: Иисусом Он зовется.
Прок.: Конечно, Понтий, ты не утвердишь их приговора. Может ли закон наш Невинного
карать?
Пил. Проси сюда трибунов, центурион, мой верный сослуживец, не выношу я этих гордецов,
сенаторов низменное сословье, знать золотая, баловни судьбы.
Прок.: Сердце ноет, душа болит. О, как меня волнует суд, предстоящий Иисусу. Понтий, будь
тверд на этот раз, я умоляю.
Пил.: Я не пойму, что так тебя волнует и тревожит. Ждет моего суда еврей какой-то; когда
невинен Он, Его на волю я отпущу, а если смертной казни достоин, — повелю казнить.
Одним иудеем меньше будет.
Сцена четвертая
Пил.: Уф, легче целый день в бою кровавом германцев отражать, чем полчаса с еврейскою
толпою препираться.
Прок.: О, расскажи подробно, Понтий, все.
Пил.: Выхожу я к ним, внизу на площади шумит народ: первосвященник, книжники и члены
синедриона впереди. Ко мне по мраморным ступеням стража входит и Узника ведет. И
Он предстал передо мной без обуви, одетый, как нищий. Но в убогом этом виде
величествен казался Он, как некий под рубищем скрывающийся царь. С достоинством,
спокойно, без движенья, без тени робости или тревоги Он вдумчиво и прямо мне в глаза
смотрел.
Прок.: Что же было после?
Пил.: Что было после? Разве я могу запомнить слово каждое Его? И до Него ли мне теперь?
Заботы есть у меня и поважней. Пускай вот он расскажет.
Цент.: По твоему приказу я Иисуса одного без стражи привел к тебе. Его спросил ты, Он ли
царь иудейский? Тогда сказал Он…
Пил.: Да, припоминаю, Он мне сказал, что не от мира Царство Его. И говорил мне, что на то
родился и в мир на то пришел Он, чтобы,… чтобы…
Цент.: Чтоб дать свидетельство…
Пил.: Да, да, чтоб дать свидетельство об истине какой-то. Смысл этих слов загадочен,
таинственен и темен для меня.
Прок.: Не помнишь ли, центурион, что дальше говорил Он?
Цент.: Что всякий, кто истины Его слышит голос…
Пил.: Да! Что есть истина? Опять к народу я вышел и сказал, что в Подсудимом вины не
нахожу. Вы обвиняете Его? Итак, в угоду вам, Его я накажу и, наказав, верну Ему
свободу.
Цент.: Тут вспомнил прокуратор, что у них, у иудеев, давний есть обычай на Пасху одного из
заключенных, кого народ укажет, отпускать на волю. И сказал им прокуратор: «Хотите,
чтоб на праздник отпустил я Царя вам Иудейского?» Тогда народ потребовал свободы
какому-то разбойнику Варраве.
Сцена 5.
Вбегает Александр.
Ал.: Что видеть мне пришлось!
Прок.: Да говори же!
Ал.: Правитель пред толпой возвысил голос: Наставника хотел он отпустить. «Распни,
распни Его», — толпа кричала.
Прок.: Смерть крестная?!
Иоан.: Учителя распяли… О, горе, горе, горе!
Ал.: Он говорит: «Какое зло Он сделал?» Но громче прежнего они ревели и прокуратор Его
когорте отдал и велел подвергнуть бичеванью.
Прок.: Дальше!
Ал.: Его к столбу нагого привязали. Бич ужасный взвился, со свистом воздух рассекая.
Жестокие посыпались удары, терзая тело.
Прок.: затыкая уши Замолчи!
Иоан.: Довольно!
Ал.: Там на дворе терновый есть кустарник, и ветвь один из воинов сорвав, сплел из нее
венок. С весельем диким им увенчали Узника они. В Его чело, в виски шипы вонзились:
из-под венка страдания рубины — пурпуровые выступили капли. Другой накинул на
плечи Ему дырявую багряную хламиду, а вместо скипетра дал в руку трость. И перед
Ним склонились на колени и, трость взяв из рук, по голове Его они немилосердно
били… И с хохотом и шутками плевали в Его окровавленное лицо…
входит Центурион
Цент.: Свершилось бичеванье. Прокуратор, Несчастного увидев, ужаснулся. Его истерзанный,
кровавый вид разжалобит, он думал, иудеев. В венке терновом, в багрянице, с тростью
к ним вывел он Страдальца Иисуса. И произнес: «Се человек!» Но лишь народ Его
завидел, снова поднял крик: «Распни Его, распни!», — и говорят их старцы, что имеют
закон, что по закону их Он должен быть умерщвлен за то, что выдавал Себя за Сына
Божия. Казалось, что злосчастный Подсудимый благоговейный страх правителю
внушил. И с дрожью в голосе Ему он молвил: «Знаешь Ты, что властен Тебя распять и
властен свободу дать!» И Узник отвечал: «Ты не имел бы власти надо Мной, когда б то
свыше не было дано.» И после этих слов еще упорней ищет отпустить он Узника.
Прокула прислоняется, чтобы не лишиться чувств.За сценой голос Пилата:
Пил.: Се Царь ваш!
Народ: Распни Его, распни!
Садд.: На смерть!
1 Фар.: На крест!
Пил.: Царя ли вашего распну?
1 Фар.: Не знаем царя мы.
2 Фар.: Нет у нас царя.
Садд.: Не нужен царь нам. Царь у нас единый: кесарь.
Прок.: Пустите, прочь. Пустите к этой двери, пустите же. Ай, все хочу я видеть!
Входит Пилат
Пил.: Я умываю руки в знак того, что неповинен я в крови невинной, за Праведника вам
держать ответ!
Народ: Пусть кровь Его на нас и детях наших!
Прок.: Ты Неповинного послал на смерть. Знай, римский прокуратор Иудеи, наместник
кесаря и друг его, — водою мира целого не смоешь с себя ты той чудовищной вины!
Он праведник, Он посланный нам с неба. Он, Солнце истины и Божий Сын, повис,
простертый на кресте позорном. Мне сердце говорит: Он испустил последнее дыханье.
Свершилось! Господи, Его страданье грех мира дольнего да искупит!
К.Р. — Константин Романов