Сказочный мир

Сказки — прелесть, для души ребенка

Трудно будет найти хоть одного ребенка, который откажется от сказки. Дети обожают сказки — в них обо всем говорится на том языке, который они хорошо понимают, на языке ярких, запоминающихся образов. Сказки, наверное, тот невидимый, но прочный мост, который перекинут в духовной сфере между взрослым и детским миром, соединяя две эти цивилизации и давая возможность понимать друг друга.

Кому в детстве не рассказывали их? Услышанные когда-то, потом позабытые, они тем не менее играют большую роль в нашей жизни, потому что закладывают в подсознание человека определенные стереотипы духовного мышления, воззрений на жизнь, правил поведения, представления о справедливости, добре и зле.

Наш национальный сказочник Пушкин признавался, что сказки — прелесть, и он сам много слышал их в детстве от доброй няни. Если учитывать, что слово «прелесть» образовано от «прельстить», то есть привлечь, увлечь, соблазнить (действие сатанинское), то, конечно же, сказки — самая первая прелесть человечка, настигающая его во младенчестве души.

Арина Родионовна, няня великого поэта, была женщиной очень неординарной. Известно, что она любила выпить и знала бессчетное число сказок, была настоящим кладезем народного языческого фольклора. Иными словами, она любила путешествия в ирреальный, мифический мир. Мир грез, очертания которого были зыбки и едва различимы. Эту любовь она успешно привила своему воспитаннику, культивируя его образное мышление, прочно внедряя сказочные образы в его подсознание. Пришло время, и эти образы вырвались наружу потоком гениального творчества. Вместе с тем эти же образы держали поэта в рабском плену самых диких суеверий, языческих верований, постоянно делая его заложником той или иной ситуации, различных обстоятельств.

Мир сказок

Сказки — богословие идолопоклонства

Детские сказки во многом формируют наше отношение к мистическому, представление о таинственном, неведомом, непостижимом потустороннем мире, который может вторгаться в нашу жизнь и вторгается вопреки нашей воле. Среди этих представлений — мечта о чудесном, не требующем труда и приложения сил для того, чтобы стать человеком богатым, счастливым, удачливым. По сути, это мечта о перевоплощении — превращении одной личности в другую, и если она осуществляется, везунчик обретает сверхъестественную силу, власть над людьми и природой, каким бы жалким, убогим и придурковатым он не был до этого.

Сказки — богословие идолопоклонства, его догматическая книга. В центре любого сказочного повествования — идол, магия, описание магических ритуалов, позволяющих взять над этим идолом верх, то есть заставить его делать то, что хочет герой. Такова, например, сказка про Ивана–дурака и щуку, которую он поймал в проруби. Формула «по щучьему веленью, по моему хотенью» (по сути, колдовское заклинание, производящее чудеса) лучше всего демонстрирует действие магии в этой конкретной истории.

Соблазнительность сказок в том, что добро там всегда побеждает зло, то есть темные силы, демонов — леших, кощеев, бабу-ягу, кикимору… Злые и страшные всегда повержены и посрамлены. Мы видим результат (зло побеждено) и удовлетворенные этим не задаемся самым главным вопросом: как. А ведь что бы мы ни делали и к чему бы ни стремились в жизни, неизменной ценностью наших поступков остается не сам результат, а то, как мы его достигли. Не цель, а средства, выбранные для достижения этой цели, пусть самой благородной на свете. Потому что какой бы прекрасной ни была цель, недостойное достижение ее может полностью лишить эту цель всякой ценности.

Герои сказок и магические правила

Герои сказок всегда принимают правила игры, в центре которой идол и магия, действуют по этим правилам и, если одерживают победу, то только благодаря тому, что победили врага их же оружием. Так, в сказке о «Молодильных яблоках и живой воде» царь посылает сыновей за молодильными яблоками, чтобы съесть их и обрести вторую молодость (идея бессмертия). Иван-царевич, самый неказистый из всех братьев, слегка придурковатый и тут начинает действовать не как все разумные люди. Он выводит своего коня… из погреба. Эта нелепица — деталь значительная: для путешествия в иной мир обычный конь из обычной конюшни не годится, нужен особенный, из другого, подземного мира. Помогает ему здесь бабушка-задворенка — темная личность, олицетворяющая собой помощника из другого мира.

Действия многих русских (и не только русских) сказок разворачиваются в глухом и темном лесу — мире, где властвуют демоны. Лесная стихия с древности пугала людей. Она жила по собственным законам, была наполнена своими загадочными звуками, запахами, нередко воспринимавшимися как угроза людям, так как за всем этим они видели проявления действий демонов. Именно туда, в чащобу и глушь, привозит отец нашего Ивана-царевича, чтобы оставить одного-одинешенького. Сразу после этого появляется баба-яга, избушка которой — символ границы между двумя мирами, пересекая которую, можно проникнуть из реального мира, где обитают все смертные, в запредельный мир, куда доступ смертным запрещен.

Сказочная магия через обряды посвящения

Интересна фигура самой бабы-яги: у нее костяная нога, ходить она не может, летает в ступе; она слепа, человека не видит, а только чует его живой дух. Ее же собственный дух мертв. Она — сущность, принадлежащая потустороннему демоническому миру. Наш герой, чтобы решить поставленную перед ним задачу, вступает с бабой-ягой в игру. Готовит по ее приказанию какое-то кушанье, моется и ест. Этот нехитрый набор действий — исполнение колдовского обряда инициации, включающего в себя собственно подготовку ритуального действия, ритуальное омовение-крещение, вкушение ритуальной еды — причащение. Инициация-посвящение состоялось, наш герой вошел в иной мир как полноправный его представитель. Теперь как своя своему баба-яга дает герою советы, волшебные снадобья и средства передвижения, предостерегает об опасностях на пути.

Если внимательно прочитать многие сказки, то можно без труда найти в них всевозможные описания древнего магического обряда инициации. В сказках это посвящение юноши в мужчину, в колдовской практике — обыкновенного человека в колдуна, то есть превращение одной сущности в другую, о чем уже говорилось на предыдущих страницах. В выполнении сверхъестественных задач не обойтись без магической силы. Получить ее можно, только шагнув в потусторонний мир. Это путь, который лежит через ритуальную смерть и путешествие в царство мертвых — тридевятое царство, тридесятое государство. Сказки описывают множество разновидностей ритуальных смертей — поглощение животным, мертвый сон или сон от мертвой воды. Поглощение смертью происходит, когда герой попадает в закрытое помещение, напоминающее гроб, скажем, избушку бабы-яги без окон, без дверей, на курьих ножках. Вспомним, что мы уже знаем о ритуальной шаманской смерти. Не правда ли, наблюдается заметная аналогия шаманской и сказочной смерти?

Вершина иерархии духов сказки

Интересно разобраться в таком колоритном персонаже, как Кощей Бессмертный. Прочитав хотя бы одну сказку, где он действует, можно безошибочно определить, какое место он занимает на иерархической лестнице демонических духов. Конечно, самое высокое. Баба-яга признает его силу и могущество и тайно ненавидит верховного демонического правителя, поэтому с такой легкостью выдает Ивану секрет его смерти.

Победить Кощея традиционным способом невозможно, но только с помощью специального ритуала, который зашифрован в символах: найди дуб, на дубе — сундук, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, на конце иглы — смерть Кощея. Каждый символ имеет, безусловно, свое колдовское значение. Отломав кончик иглы, герой не только убивает Кощея, но и приобретает ту магическую силу, которая ранее принадлежала верховному правителю демонов. Победа Ивана нечто большее, чем смерть Кощея, — он завладевает его несметным богатством, невестой и магической властью. Иван становится верховным демоническим правителем, то есть Кощеем в новом облике. Более того, он приобретает бессмертие, его уже нельзя убить, не прибегая к магии. И вот тому подтверждение: братья-неудачники, позавидовав, решают избавиться от Ивана, чтобы присвоить себе все его достижения. По человеческим понятиям злодеяние им удается, но они не знают, с кем имеют дело, герой после смерти воскресает чудесным образом, ведь он теперь Кощей Бессмертный.

Язык древней магии в силе

Так сказка вначале устная, потом записанная служит способом передачи деталей и порядка магических ритуалов, умело научая древнему язычеству и магии. Из поколения в поколение передавала она принципы идолопоклонства, очаровывая слушателей поэзией чудес и сказочной силы, способной дать необходимый результат. Не отсюда ли у нашего народа, воспитанного на сказках, такая любовь к чудесам и вера в них. Думается, именно сказочная мечта о скатерти-самобранке помогла русскому человеку воспринять идею коммунистического благоденствия как родную. Эта мысль так прочно укоренилась в сознании, что еще и теперь мы надеемся на эту скатерть, которая без нашего труда и особых усилий будет подавать нам яства и угощения.

Для легкости и удобства передачи сказка нередко облекалась в поэтическую форму или содержала присказки в стихах. Стихи — это то, чему вначале учат детей, развивая их память и образное мышление.

Зная все это, станем ли и дальше читать детям сказки? Конечно, станем. Ведь они, как уже подчеркивалось, мост между взрослым и детским миром, самый лучший способ говорить с детьми на их языке. Можно использовать этот понятный для детей язык, чтобы доступно рассказать о моральных качествах: дружелюбии, доброте, любовности, а также хитрости, коварстве, лживости, нечестии… Одно дело, если просто сказать ребенку: быть хитрым и обманывать — плохо. Другое — в образной форме донести до него эту истину так, что она будет легко воспринята.

Сказки преклоняются перед библией

Вместе с тем важно не только читать сказки, но и пояснять их, разбирать с детьми, расставлять акценты. Здесь уже будет уместно произнести «это плохо» — Красная Шапочка не послушалась бабушку, хитрая лиса обманула зайца, Иванушка поленился… Однако важнее параллельно со сказками читать Библию, вначале — детскую, по мере взросления ребенка — Священное Писание, ведь оно, если вдуматься, тоже полно образов, к восприятию которых так расположена детская душа. Чем раньше библейские притчи и сказания будут услышаны детьми, тем больше уверенности, что фундамент духовного мира человека будет сформирован должным образом. Библейские истории в этом случае лягут на самую благодатную почву детской доверчивости и сохранятся там как добрые семена, чтобы впоследствии при благоприятных условиях дать добрые всходы и плоды. И можно быть абсолютно уверенным, что библейские образы послужат самому доброму воспитанию и назиданию.