Закон устанавливал пять очередей наследников
1) сыновья;
2) дочери;
3) братья наследодателя;
4) братья отца наследодателя;
5) близкие родственники наследодателя из поколения его. Каждая последующая очередь могла наследовать лишь в случае отсутствия наследников предыдущей очереди. Причем дочери наследовали с условием, что, в случае выхода замуж, дети будут продолжателями рода и носителями имени своего деда по матери. Этим определялось то, что они могли выходить замуж только за представителей своего колена, «…чтобы не переходил удел из колена в другое колено; ибо каждое из колен сынов Израилевых должно быть привязано к своему уделу» (Чис.36.9).
Земля могла продаваться лишь во временное пользование и только по причине бедности. В основание этого был положен теократический принцип единого собственника земли — Иеговы, по отношению к Которому все евреи являются временными собственниками — пришельцами и поселенцами, и произвольного распоряжения землею им не предоставлено (Лев.25.23). Причем в случае продажи земли за продавцом или его родственником сохранялись право выкупа (там же, ст.24-27), а если выкупа не последовало, то в юбилейный год земля без всякого выкупа возвращалась к продавцу (там же, ст. 13,28). Закон приравнивал в этом отношении к земле и дома в селениях, как тесно с нею связанные (ст.31), не распространяя указанные правила на дома в городах, на которые распространялось право свободной купли-продажи с возможностью выкупа лишь в течение года с момента заключения сделки (ст. 29 30) (исключение составляли дома левитов, на которые распространялись правила неограниченного временем права выкупа и юбилейного .года (там же, ст.32-34)).
Закон относительно суда над лжесвидетелями
«Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»
Девятая заповедь Десятисловия служила основой для регуляции отношений судопроизводства. Человеку вменялось в обязанность говорить правду. В соответствии с принципом талиона, человеку, виновному в лжесвидетельстве, по Закону полагалось сделать то, чего он желал тому, против которого свидетельствовал (Вт. 19.16-21). Кстати, по римским Законам 12-ти таблиц лжесвидетели были повинны смерти (8. .п.23).
Неудивительно, что огромное значение на суде для установления объективной истины отводилось свидетельским показаниям. Судья мог осудить виновного на смерть лишь на основании показаний не менее двух свидетелей, причем для усиления моральной ответственности свидетеля за свои слова исполнение смертного приговора начинал именно он (Чис.35.30. Вт. 17.6-7; 19.15). Надо заметить, что определение свидетеля не было точно сформулировано в Законе (Ин.8.17-18).
Также Закон знает и институт вещественных доказательств — материальных носителей доказательственной информации, своим качеством или оставленными на них следами или местом своего нахождения свидетельствующих о фактах, имеющих значение для дела. Они, в частности, применялись при разрешении спора относительно девства жены (Вт.22.»3-17).
Божий суд в законе судебного процесса
Кроме того, в качестве доказательств использовались ордалии — так называемый «Божий суд», который широко применялся вплоть до средневековья в судебном процессе и представлял собой испытание посредством поединка, воды, огня. Если испытуемый с честью выходил из испытания, то он считался оправданным. В нашем случае это было испытание горькой водой в случае подозрений мужа в неверности жены (Чис.5.12-31). Ордалии, применяемые по Закону (Чис.5.12-31), не были физически опасными, в отличие от тех, что применялись для установления вины другими народами. Это испытание серьезно могло напугать только виновную и оно едва ли причиняло больше вреда, чем современные бракоразводные процессы. Прелюбодеяние является тяжким грехом. Там, где существовали подозрения, вопрос должен был быть немедленно выяснен, или же брак разрушался. Данное обрядовое испытание решало проблему окончательно и бесповоротно. Женщина знала, что она в руке абсолютно праведного и милостивого Бога и ей было много лучше, чем в руках у невменяемого от ревности мужа. Некоторые современные женщины не имели бы, наверное, ничего против такого испытания, чтобы освободиться от необоснованных подозрений.
Хотя суд и не производит какой-либо продукции, но он является главным и решающим инструментом, объединяющим разнообразную человеческую деятельность в единую жизнь общества, — он является верным стражем Закона.
Суд — главное средство воплощения Закона в реальную жизнь.
Справедливый суд приводит в порядок все части социального механизма, создает общественную гармонию. Суд несправедливый разрушает общество, умаляет роль закона, фактически устраняя его из жизни людей. Не случайно Г.Р.Державин говорил: «Пристрастный суд разбоя злее» [29, с.369].
Даже если право и суд отделены от святыни, они не должны быть отделены от Божиих нравственных норм, ибо Сам Господь, в конечном счете, будет судить самих судей. Легко спутать законность и справедливость, особенно сейчас, когда люди сами создают законы. Иногда эти законы могут быть несправедливыми, а поэтому важно помнить о том, что законность и справедливость — не одно и то же. У Бога Свои нормы, лишь у Него абсолютная справедливость, потому что Он заботится о каждом человеке.
Естественно поэтому, что Закон, полученный Моисеем на Синае, содержит много указаний относительно устройства суда. Но замечательно, что Господь считает важнейшим условием праведного суда не знания и достоинства судьи, не его независимость, не гласность суда (хотя обо всем этом и говорится в нем), а истинность свидетельских показаний! Сила правды такова, что она побеждает все уловки и приводит к установлению гармонии в мире.
Закон не допускал самоуправства, но провозглашал: «О всякой вещи спорной… о всякой вещи потерянной, о которой кто-нибудь скажет, что она его, дело обоих должно быть доведено до судей. Кого обвинят судьи, тот заплатит ближнему своему вдвое» (Исх.22.9); а также: «Если будет тяжба между людьми, то пусть приведут их в суд и рассудят их: правого пусть оправдают, а виновного осудят» (Вт.25.1-2).
Суд как часть демократии закона Израиля
Суд в Израильском народе был делом тех должностных лиц, о которых говорилось выше. Второй инстанцией являлся суд, состоящий из священников-левитов и светского судьи, решения которого были окончательны и обязательны для исполнения под страхом смерти (Вт. 17.8-13). Наиболее же трудные дела должны были доводиться до Моисея в дни его жизни (там же, 1.17), а после его смерти — до Иисуса Навина, а позже до царей (ЗЦар.3.16-28). Это не был суд третьей инстанции, он являлся судом первой инстанции для трудных дел. Интересно, что в народе Израильском, при условии следования всех должностных лиц повелениям Закона, не требовалась система сдержек и противовесов, характерная для современных демократий, основанных на принципе разделения властей. Исполнительная и судебная власть находилась в руках одних и тех же лиц, что вело к сокращению чиновничьего аппарата.
Для придания решению суда большей объективности, особенно по важным делам. Закон предписывал коллегиальное их рассмотрение (Вт.17.8-13). Судьи должны были стремиться примирить спорящих. Строгое применение Закона было чревато возможностью допущения судебной ошибки — незаконного изъятия средств у одной из сторон. В связи с этим рабби Ишмаэль (I — II в. по Р.Х.) говорит: «Не суди единолично, ибо единолично судит только Один (Единый); и не говори остальным судьям: «Примите мое мнение»; ибо это право дано им, а не тебе» [11, с.280].
Для израильского судопроизводства было характерно, в отличие от Других народов, равенство всех перед законом. Это постановление распространялось не только на всех представителей народа Израильского, но также на иноплеменников и пришельцев. «Судите справедливо, как брата с братом, так и пришельца его» (Вт. 1.16; ср. Исх.22.21-24; 23.9;Лев. 19.33-34; 24.22′ Чис. 15.15-16, 29-30).
Г.Х.Макинтош пишет, что в словах Вт.16.18-20 заключено двойное поучение, Прежде всего, они представляют нам беспристрастное правосудие и совершенную праведность, которые являются характерными чертами владычества Божия. Но, с другой стороны, они указывают нам, что есть суждение человека, предоставленного самому себе. Нельзя ни минуты доверяют ему. Человек склонен «извращать Закон», «смотреть на лица», «брать дары», склонен пристрастно относиться к человеку состоятельному, занимающему высокое положение в мире.
Справедливость суда под клятвой закона
Какой дивной нравственной чистотой и возвышенностью дышат Божественные постановления, дарованные сынам Израилевым! Они не должны были «извращать Закон», но справедливо и беспристрастно применять его ко всем, невзирая на лица.
В своей деятельности, наряду с принципом равенства всех перед Законом, суд должен был руководствоваться принципом всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела для установления объективной истины, — «…правды, правды ищи…» (Исх.23.1-3, 6-7; Лев.19.15;
Вт. 16.20; 24.17) — исключая предвзятость, необъективность. Нарушение этого принципа вело к проклятию (Вт.27.19). Суд должен искать правды (Вт. 16.20). Логическое рассмотрение этого места Писания приводит нас к выводу, что народ, допускающий несправедливость, может потерять свою землю. Естественно, что соблюдение данного принципа несовместимо со взяточничеством, «…ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых…», которое поэтому запрещалось под страхом смерти и проклятия (Исх.23.8; Вт. 16.19; 27.25).
Истину и справедливость не следует искать там, где большинство: «…не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исх.23.2).Это суеверие, что большинство всегда право, — одна из слабостей нашей современной демократии.
Закон предусматривал личную ответственность каждого за свои деяния, никто не мог быть наказан за вину другого (Вт.24.16).
Закон возмездия был делом общины, а не отдельного лица. Социальная группа должна была связать каждого своего члена ответственностью за жизнь, здоровье и собственность других. Правило об отмщении, данное по причине жестоковыйности (Исх.21.23-25), имеет тот общий смысл, что возмездие ни в коей мере не должно превышать степени преступления. Следует заметить, что Закон достаточно гуманно подходил к вопросу о телесных наказаниях: «Сорок ударов можно дать ему, а не более, чтобы от многих ударов брат твой не был обезображен пред глазами твоими» (Вт.25.3). О том, что такое положение сохранилось в Израильском народе даже во времена Нового Завета, свидетельствует апостол Павел во 2Кор.11.24. То есть Закон настаивал на том, что даже преступники имеют моральное право, которое общество должно защищать.